— Russian version below ——
Swetlana Gannuschkina, Moskau, ist Mitglied im Vorstand des Menschenrechtszentrum Memorial und Vorsitzende der Flüchtlingsorganisation „Zivile Unterstützung“. 2016 wurde sie mit dem alternativen Nobelpreis ausgezeichnet. Sie kritisiert die Abschiebung von Schamil Naschajew aus Dresden nach Moskau im Dezember 2019, obwohl ihm in Russland die politische Verfolgung droht. Das Interview führte Bernhard Clasen.
Sie hatten vor einigen Tagen Kontakt mit deutschen Beamten. Worum ging es?
SG: Ich habe diese wegen Schamil Naschaew angesprochen. Naschajew ist am 9. Dezember 2019 aus Dresden nach Russland abgeschoben worden, obwohl bekannt war, dass er in Russland politisch verfolgt wird. Seit 2017 habe ich drei Gutachten an die deutschen Migrationsbehörden verfasst, in dem ich diesen erklärt habe, dass eine Abschiebung von Naschajew nach Russland für diesen eine Gefahr für Leib und Leben bedeutet.
Der Tschetschene Naschajew ist also Ende Dezember 2019 nach Russland abgeschoben worden. Was ist bei seiner Ankunft in Moskau passiert?
SG: Auf dem Flughafen angekommen wurde er sofort vom Föderalen Dienst für Sicherheit der Russischen Föderation (kurz: FSB) festgenommen und verhört. Dabei wurde auch sein Mobiltelefon nach Informationen durchsucht. Dabei wurde ihm mitgeteilt, dass ein Gesuch vorliege, ihn nach Tschetschenien zu überstellen. Anschließend wurde er der Flughafenpolizei überstellt.
Am Abend tauchten zwei Männer in Zivil auf, die ihm mitteilten, dass gegen ihn bundesweit gefahndet werde. Diesen Männern wurde er übergeben. Er schlief in dieser Nacht in Haft der Polizei von Nagatinsk (Moskau).
Am Morgen des 10. Dezember brachte man Schamil Naschajew vor ein Gericht, ohne ihn über die Anschuldigung zu informieren. So hat er erst im Gerichtsverfahren erfahren, dass er am 9. Dezember, also kurz nach seiner Rückkehr aus Deutschland, zur Kaschirskoe Chaussee gefahren sein soll, um sich dort Drogen für den Eigenbedarf zu besorgen (Abschnitt 1, Artikel 228 StGB RF). Nach Angaben der Ermittlungsbehörden war er dabei festgenommen worden. Obwohl die Anschuldigung eindeutig absurd war, hat das Gericht für Schamil eine U-Haft von 2 Monaten angeordnet. Aus dem Gericht wurde er in die Untersuchungshaft Nummer 1 in der Straße Matrosenstille gefahren. Bis zum Februar 2020 ist nichts passiert. Im Februar endlich ist ein Ermittler bei ihm erschienen. Dieser riet ihm „freundschaftlich“, er möge doch einverstanden sein mit einer besonderen Behandlung seines Falles. Eine „besondere Behandlung“ bedeutet, dass ein Angeklagter, der mit dieser so genannten besonderen Ermittlung einverstanden ist, eine geringe Geld- oder Haftstrafe erhält. Die ist nicht länger als die bereits in U-Haft abgesessene Strafe. Somit kann man in diesen Fällen das Gericht als freier Mensch verlassen. Man muss jedoch auch seine Schuld eingestehen.
Hätte Schamil abgelehnt, hätte man ihn nach Tschetschenien gebracht. Und das fürchtete er am meisten, wusste er doch, dass man dort auf ihn wartete, um sich an seinem Vater Chasmagomed Naschajew, einem ehemaligen Offizier der sowjetischen Armee, der zu den Aufständischen übergelaufen war und 2005 ums Leben gekommen ist, zu rächen.
Letztendlich hat der Ermittler Naschajew betrogen. Er wurde nicht vom Gericht freigesprochen. Am 15. Juni 2020 wurde er zu 1,5 Jahren verurteilt.
Und hat man ihn nach seiner Haftentlassung in Ruhe gelassen?
SG: Nach seiner Freilassung wusste Schamil nicht, wohin er gehen sollte. Seine Frau und seine Kinder, die auch aus Deutschland abgeschoben werden sollten, konnten noch rechtzeitig nach Frankreich fliehen, wo sie Asyl beantragten.
Schamil wollte wissen, ob es nicht eine Möglichkeit gibt, Sicherheitsgarantien für eine Rückreise nach Tschetschenien zu bekommen. Und so erfuhr er von Personen aus dem Umfeld des tschetschenischen Republikchefs Ramsan Kadyrow, die in Moskau leben und mit denen man angeblich über eine sichere Rückkehr nach Tschetschenien verhandeln könne. Mit ihnen traf er sich. Doch die beleidigten ihn, lachten ihn für seinen Versuch, Asyl zu erhalten, aus und bedrohten ihn. Schließlich gelang ihm von dort die Flucht. Die hatten ihm ein Bein und den kleinen Finger gebrochen. In diesem Zustand ist er zu mir gekommen.
Und wo lebt er jetzt?
SG: In Moskau, wohnt unterschiedlich immer wieder bei Personen, die er in der Haft kennengelernt hatte. Eigene Bekannte hat er in Moskau nicht. Unsere Organisation hat ihm kurze Zeit etwas materielle Hilfe zukommen lassen.
Was haben die deutschen Beamten Ihnen mitgeteilt?
SG: Sie waren menschlich sehr mitfühlend. Aber sie gehen davon aus, dass die Frage einer möglichen Rückkehr abschließend entschieden ist. Ich verstehe diesen Ansatz nicht. Wenn Deutschland einen Fehler gemacht hat, kann es diesen doch wieder gutmachen, eben dadurch, dass man Schamil eine Wiedereinreise ermöglicht. Aber Beamte haben eine andere Logik. Formal ist die Sache abgeschlossen und deswegen kann man eben nichts mehr machen oder gar über weitere Schritte nachdenken.
Für mich jedenfalls ist dieses Thema so lange noch nicht abgeschlossen, so lang ich weiß, dass sich Schamil Naschajew nicht in Sicherheit befindet.
Интервью со Светланой Ганнушкиной, Москва, Правозащитный центр Мемориал (член правления), организация беженцев “ Гражданское содействие“ (председатель), получила альтернативную Нобелевскую премию 2016 года
Вы недавно пытались обратиться к немецким властям с просьбой. Чего она касалась?
Да, я просила за Шамиля Нажаева. Нажаев просил убежище в Германии, процедура длилась 6 лет, но 9 декабря 2019 года он был депортирован из Дрездена в Россию, хотя было известно, что он подвергается политическим преследованиям в России. С 2017 года я направляла трижды заключения по его делу е немецким миграционным властям, в котором объясняла им, что депортация Нажаева в Россию означает для него опасность для его жизни.
Итак, чеченец Нажаев был депортирован в Россию в конце декабря 2019. Что случилось при прибытии?
В аэропорту его задержали сотрудники ФСБ и допрашивали его, проверяли информацию, которую могли найти в его телефоне. Там же Шамилю сообщили, что из Чечни пришел запрос о его задержании. Потом его отправили в отдел полиции аэропорта.
Вечером там появились двое мужчин в штатском, которые сообщили, что Нажаев находится в федеральном розыске. Шамиля передали им с рук на руки без всякого оформления. Ночевал он в Нагатинском районном отделении МВД.
Наутро 10 декабря Шамиля Нажаева повезли в суд, не объявив, какое ему предъявлено обвинение.
Только в суде он узнал, что, якобы, 9 декабря по прибытии из Германии отправился на Каширское шоссе, где приобрел наркотические средства для личного употребления (часть 1 статьи 228 УК РФ). По версии следствия, Шамиль там и был задержан.
Его отвезли в Нагатинский суд города Москвы по месту события сфабрикованного преступления. Несмотря на то, что обвинение было очевидно абсурдным, судья избрал Шамилю меру пресечения в виде заключения под стражу на два месяца. Из здания суда его отвезли в СИЗО № 1 на ул. Матросская Тишина.
До февраля 2020 года Шамиля Нажаева не допрашивали, дело не расследовалось. В феврале, наконец, появился следователь. Когда следователь «дружески» посоветовал ему согласиться на особый порядок рассмотрения его дела Шамиль так и сделал. Это означало, что «обвиняемый заявляет о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствует о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства в общем порядке». Следователь обещал, что в результате особого рассмотрения дела Нажаев получит небольшой штраф или срок лишения свободы, уже отбытый им во время предварительного заключения, и выйдет на свободу в зале суда.
Если бы Шамиль отказался, его отправили бы в Чечню. Этого он больше всего боялся, потому что знал, что там его ждут, чтобы отомстить за отца Хасмагомеда Нажаева – бывшего офицера Советской армии, перешедшего на сторону повстанцев и погибшего в 2005 году.
Следователь обманул Нажаева: в зале суда его не освободили. Несмотря на очевидную абсурдность обвинения, 15 июня 2020 года Шамилю был вынесен приговор. Он получил наказание в виде лишения свободы – самое строгое наказание по этой статье, правда, на половину максимального срока – всего 1,5 года.
А когда он вышел на свободу, его оставили в покое?
После освобождения идти Шамилю было совершенно некуда. Его жена и дети, о которых тоже уже было готово решение о депортации из Германии, поспешили уехать во Францию и снова там обратились за убежищем. Нажаев ночевал у разных случайных знакомых в Москве и пытался через друзей узнать, есть ли возможность договориться о его безопасном возвращении в Чечню. Наконец, ему обещали, что такой выход будет найден и дали номер телефона людей из окружения главы Чечни, Рамзана Кадырова. Он договорился о встрече с ними, чтобы понять, может ли он и на каких условиях вернуться в Чечню. Его встретили оскорблениями, смеялись над его попыткой просить убежище для себя и своей семьи в Европе, всячески унижали, угрожали. Шамиль с трудом вырвался от них со сломанной нагой, трещиной кисти руки и поврежденным мизинцем. В таком виде на костылях он пришел ко мне.
Как и где он сейчас живет?
В Москве, переходит от одних к другим знакомых его соседей по камере в СИЗО. Своих знакомых у него нет. Наша организация оказала ему материальную поддержку на короткое время.
Какой ответ Вы получили от тех, с кем встречались?
Они по-человечески очень сочувствуют ему. Но они считают, что его вопрос для Германии уже закрыт. Я этого подхода не понимаю. Если Германия сделала очевидную ошибку, когда его депортировала, то сейчас может эту ошибку исправить тем, что примет его назад. Пока еще не случилось чего-то более страшного. Но у чиновников другая логика: формально дело закрыто, значит, ничего изменить уже нельзя.
Теперь надо преодолеть тяжелое чувство безнадежности и думать о следующих шагах по делу Нажаева . Для меня оно не будет закрыть, пока он не окажется в безопасности.